- Мы ещё днём получили известие от близких Михал Михалыча, что он плох. Так что мы были готовы ко всему. И потом, это лето было первым, когда он не приехал в Одессу - тяжело болел. А до этого... Господи, что это были за лета! Он собирал друзей и близких людей в своём доме. Накрывался стол. Михал Михалыч поднимался на террасу и читал нам свои новые вещи, которые он писал  в Одессе. Там к нему приходило вдохновение.

- Нонна, вы принадлежите к разным поколениям. Помнишь как познакомились с Михал Михалычем?

- Первую встречу, если честно, уже и не вспомню. Было столько встреч. И это было не в Москве, а в Одессе. Я, наверное, тридцать лет дружу с «Квартетом И». И они меня познакомили с ним. Родители Славы Хаита и Леши Бараца дружили с ним.

В память врезалась одна сцена: мы сидим у Слава на даче. Слава играет что-то на гитаре, мы поем. А на мне такой витиеватый наряд с ручным росшивом. Михал Михалыч смотрел на меня, смотрел, а потом сказал: «Нонночка, глядя на вас хочется сказать - меняю старые воспоминания на новые ощущения». Я запомнила это на всю жизнь. Счастье было общаться с ним. Особенно в Одессе. Там на нас, одесситов, нисходит морская благодать, а земляческое братство роднит в Москве.

- А вам  часто удавалось общаться в Москве?

- Да, мы общались. Ходили на его концерты. Встречались в Доме актера. Но  близкое общение все-таки было только в Одессе. 

- Могу себе представить, что значило пройти со Жванецким, скажем, по Дерибасовской. То есть не пройти. 

- Трудно, да. Ведь для Одессы он - особая личность и абсолютная гордость одесситов. Он - потрясающий, не закрытый, всегда с удовольствием общался. Когда собирались у него за столом, он всегда фонтанировал, и стол затихал. А уж если читал, то ловили каждое слово. Больше всего поражала его парадоксальность. Помню крылатые фразы. Все понимали - вот он, живой гений, и надо успеть запомнить, записать его парадоксальный юмор. Он такой один - больше никто так не умеет. Современный юмор спустился ниже пояса, а это совсем нетрудно. А как он, никто не умеет. Не дано. 

- С ним можно было дружить?

- Наши отношения сложно назвать дружбой. Да, мы ходили к нему в гости, а он приходил к нам, тем не менее для меня он всегда оставался на каком-то высоком, недостижимом и непостижимом пьедестале. Нет, это не дружба, а абсолютное преклонение и почитание с моей стороны. А с его - умиление и доброе отношение ко мне. Я не имею права назвать его другом.

- Ты сама - блестящий пародист, кого хочешь можешь «показать». А могла бы как Жванецкий читать?

- Не только я, его никто не может читать. Разве только Карцев и Ильченко, или Аркадий Райкин, для которых Жванецкий писал. Так как он, его никто читать не сможет. Может быть, со временем  только попытаться. Как хорошо, что с ним до последнего мгновения были его родные - жена Наташа, она потрясающая, чудесная, сын Митя. Я только что с ней говорила по телефону.

Читайте также: Лучшие цитаты Жванецкого: "Уважаю чудовищный выбор народа"