— Мы ее знаем намного лучше, чем в феврале 2020-го. При этом нам стало сложнее делать математические модели, намного труднее прогнозировать ситуацию, потому что мы понимаем намного больше нюансов в ее эпидемиологии. Год назад мы не учитывали огромное количество бессимптомных случаев. Мы уже знаем, что в клиническом течении болезни большую опасность представляет реакция иммунной системы, чем сам вирус, и знаем, как с этим бороться. Это позволяет спасать тысячи жизней. Если в марте прошлого года для этого нужно было использовать очень дорогие лекарства, то сейчас цена лекарств для лечения тяжелых случаев снизилась во много раз. И теперь мы точно знаем: вакцины работают и не дают тяжелых отрицательных эффектов. Год назад это было совершенно неочевидно.

— Вы имеете в виду вообще все вакцины, которые зарегистрированы?

— Все вакцины. Год назад очень остро стоял вопрос, что вакцины могут сделать течение заболевания тяжелее — это опасение следовало из разных фундаментальных работ для коронавируса атипичной пневмонии, коронавирусов животных. Сейчас, когда в мире привиты уже десятки миллионов человек, мы знаем, что такого не происходит. Это огромное облегчение для ученых и врачей.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев

— У нас зарегистрированы три вакцины. Что известно о других разработках? Каковы шансы, что появится и четвертая, и пятая в обозримом будущем?

— С большой вероятностью появятся и четвертая, и пятая. Такие разработки ведутся многими центрами, и это очень хорошо, потому что вирус никуда не денется, вакцины будут нужны, скорее всего, регулярно, они должны быть недорогими. Каждая новая вакцина — это успех ученых и биомедицинской промышленности. И большой задел на будущее еще и потому, что COVID пройдет или утихнет, а опыт и способность индустрии производить вакцины останутся.

— Какие еще возможны варианты вакцины, кроме уже зарегистрированных в России?

— В мире и в России ведутся разработки плазмидной вакцины — это примерно то же самое, что РНК-вакцина, но только на основе ДНК. В отличие от РНК-вакцин, они могут транспортироваться при комнатной температуре, храниться в бытовом холодильнике и достаточно недорогие в производстве.

Будут разные варианты векторных вакцин, ведь аденовирус — только один из вариантов вектора. Возможны варианты на основе S­-белка, но собранного в более сложные структуры, или на специальных носителях — адъювантах. В этом случае получается снежный ком из вирусных белков, который вызывает иммунитет лучше, чем отдельные белки. Это основные варианты, которые разрабатываются.

— Уже скоро встанет вопрос о ревакцинации от коронавируса: чем, когда, кого?

— Вопрос, очень вероятно, встанет, но сначала нужно закончить с первой вакцинацией. У нас нет сейчас фундаментальных данных для того, чтобы обсуждать, чем и когда. Главная, наверное, задача сейчас — вакцинировать максимальное количество людей по первому разу. И я, со своей стороны, призываю всех пойти и привиться. В особенности это важно для граждан старше 60 лет, ведь именно они наиболее подвержены тяжелому течению болезни и высокому риску гибели.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев

— Как вы оцениваете качество применяемых сейчас в мире вакцин?

— Все векторные и РНК-вакцины — AstraZeneca, «Спутник V», Pfizer и Moderna — имеют примерно сопоставимую и очень высокую эффективность. По вакцинам китайского производства на основе инактивированного вируса опубликованы только отрывочные данные, поэтому об их эффективности пока говорить сложно.

— Каких можно ждать от науки новых препаратов для лечения коронавируса?

— Мы не ждем препаратов, потому что у нас уже налажено производство достаточно эффективных средств от вируса. Но проблема в том, что они эффективны только в первые дни заболевания, которые системе здравоохранения трудно поймать. Кроме того, на ранних этапах заболевания непонятно, будет ли оно тяжелым. А когда человек начинает задыхаться, к сожалению, никакие противовирусные препараты не могут работать в принципе.

Что касается схем лечения, главное, что мы научились предотвращать развитие части тяжелых случаев и лечить иммунопатогенез. И тем самым спасать, может быть, треть или четверть больных, которые в начале эпидемии были обречены.

Альтернативный подход

— Что вы можете сказать о тестировании на новый коронавирус?

— Тестов сейчас достаточно, и вопросов к их технической чувствительности нет. Проблема в другом. У значительной части больных, особенно тяжелых, вируса в ротоглотке просто нет, а брать мазок из бронхов, где вирус есть, крайне опасно для врача. Анальный мазок, который сейчас делают в Китае, — один из альтернативных подходов, но и он не позволит диагностировать больного, у которого вирус размножается только в легких.

Вирус в крови присутствует не всегда, антитела появляются только через несколько дней после начала заболевания.

Фото: РИА Новости/Евгений Одиноков

— Получается, что из доступных нам средств ни одного точного нет?

— В сумме они имеют достаточную точность для клиники, потому что есть и КТ — тоже вполне информативный метод у больных с пневмонией. Но каждый в отдельности не дает стопроцентный результат. Это не проблема тестов, проблема в том, что вируса нет в доступном нам биоматериале. Причем такая ситуация характерна только для нового коронавируса, потому что другие коронавирусы размножаются исключительно в ротоглотке и носоглотке, где их можно легко найти.

— 2020-й стал годом пандемии. Будет ли таким и 2021-й? 2022-й?

— Начавшийся год все-таки будет. Но мы явно уже прошли самую тяжелую часть пандемии, она постепенно идет к завершению. При этом не будет такого, что в один прекрасный день мы скажем: всё, пандемия закончилась. Заболеваемость будет падать, ее социальная значимость — уменьшаться. Вряд ли возникнет угроза перегрузки системы здравоохранения, как это было год назад, это уже очень маловероятный сценарий. Вирус останется с нами и продолжит циркулировать, и снятие ограничений и выход из пандемии в разных странах будет скорее вопросом политической воли и экономической целесообразности, чем вопросом медицинским.

Еще может быть подъем заболеваемости весной, но в целом всё самое плохое уже пройдено. Думаю, уже этим летом, по мере увеличения охвата населения массовой вакцинацией, мы будем наблюдать постепенное снятие ограничений. Пока вакцинация лишь набирает обороты, ограничительные меры и меры персональной защиты — маски, дистанцирование — важно сохранять. И я не ожидаю, что 2022-й будет сопоставим с 2020-м или с 2021-м.